На сайте Министерства науки и высшего образования появилось сообщение об объявлении 2011 года Годом Марии Склодовской-Кюри. В сообщении мы читаем: «В сотую годовщину присуждения Марии Склодовской-Кюри Нобелевской премии по химии за открытие новых элементов радия и полония, Сейм Польской Республики постановляет почтить одного из наиболее выдаюшихся ученых наших времен, переломное открытие которого способствовало всемирному развитию науки». Представление Склодовской-Кюри «одним из наиболее выдающихся ученых» можно истолковать двояко: при наличии доброй воли – как подчеркивание исключительности химички на фоне как женщин, так и мужчин, занимающихся наукой; при наличии феминистического оттенка – как пренебрежение фактом, что она была женщиной, женщиной-ученым, исследовательницей – что в значительной степени повлияло на ее карьеру в Польше.После «интерпетации» на все лады Шопена, который, кстати, как и Склодовская-Кюри провел во Франции наиболее творческий период своей жизни, стоит наблюдать за тем, что будет «происходить» в дельнейшем с химичкой в рамках празднования года ее имени. Выбор Склодовской-Кюри кажется естественным и удачным, она родилась в Польше, здесь проходила первые – ключевые – этапы образования, а авторитетами ее молодости были люди, символизирующие позитивистские ценности органичного труда и работы от оснований. Как замечает журналист газеты «Дзенник Всходни» в интервью с ректором люблинского Университета Марии Склодовской-Кюри, у нее была однако одна проблема: она являлась женщиной. Проблема же, на самом деле, была у нее или у ее современников? На рубеже 19. и 20. веков в этой части Европы университеты для женщин были закрыты, поэтому Склодовская сначала посещала нелегальные занятия Летучего университета, чтобы потом, благодаря поддержке старшей сестры, учиться в Сорбонне. В аиографиях Склодовской-Кюри, которых накопилось с момента объявления ее покровительницей этого года, мы читаем о большой приверженности исследовательницы к Польше – об этом должно свидетельствовать, кроме знакомтсва с Игнацием Падеревским и путешествий в страну, употребление польской фамилии. Я бы сказала, что это было, скорее всего, проявление ее эмансипации. Принятие фамилии мужа – это патриархальная традиция, согласно которой статус женщины определяет мужчина, который заботится о ней, сначала отец, а после заключения брака – муж. Женщина, которая отдает себе отчет в своей субъективности, не меняет личности с момента замужества – ведь почему же ей это делать, если данная практика действует лишь в одном направлении. Однако закон неодобрительно смотрит на такие выходки в сторону женской независимости. Французское законодательство рубежа 19. и 20. веков требовало пользоваться фамилией мужа, и тогда Склодовская-Кюри употребляла, по мере возможности, две фамилии. Однако такая интерпретация не имеет смысла в рамках имиджа покровительницы – ведь феминизм в Польше противоречит патриотизму и неоднократно уже доказано, что если женщины эмансипируются, это приносит ущерб национальному интересу. Настоящая польская патриотка никогда не опозорить себя независимостью от мужчин и стремлением к партнерским с ними отношениям. Патриархальность стоит на страже польского национального тождества и держится крепко.
O визитах Склодовской-Кюри в Польшу известно, что они касались как профессиональных, так и личных дел. Химичка охотно отдыхала в Татрах, что выражает, ведь, истинный патриотизм с момента изобретения папских «кремувок». Меньше пишется о том, что, окончив университет в Сорбонне, Склодовская вернулась в Польшу с надеждой получить пост в университете и здесь продолжать исследования. Однако первого места, которое заняла как выпускница лиценциата по физике в Париже, было недостаточно – Универчитет в Кракове отверг кандидатуру женщины на должность ассистентки. Таким образом – именно Сорбонна приобрела первую женщину со степенью профессора и лауреатку нобелевской премии. Как подчеркивает в упомянутом уже интервью профессор Анджей Домбровски, химик и ректор УМСК, „женщины, занимающиеся наукой в таком масштабе на рубеже 19 и 20 были редкостью. Впрочем, до сих пор обстоятельства складываются так, что большинстсво ученых в области точных наук – это мужчины.” Обстоятельства так складываются и не кажется правдоподобным, чтобы в ближайшем будущем пример Склодовской-Кюри заставил польских ученых и политиков – постановлением которых 2011 год объявлен ее годом – задуматься, почему так мало женщин занимается химией, физикой или математикой. Слишком мало здесь размышлений о том, что результатом многолетнего запрета для женщин учиться в вузах является короткая традиция женского участия в научной жизни и меньшее каличество примеров для подражания, а девушек с ранних лет образования уговаривается пиасть сочинения вместо решания сложних математических заданий, что, вроде, биологически обусловлено. Печальный опыт девушек, которые поступая на маскулинизированные факультеты, воспринимаются как те, кто лишь ищет туда мужа, кажется, не волнуют господина ректора.
Склодовская-Кюри относится к группе т.н. token women – то есть женщин, которые, благодаря исключительной решительности и благоприятным условиям, прорвались сквозь социальные барьеры и достигли успеха в области, где доминируют мужчины. Каждая группа, которая осуществляет власть, держит за пазухой такие же примеры, чтобы показать, что никого не дискриминирует – и что худшая позиция является исключительно результатом личных предрасположений. В доказательство тому, женщины не исключены ни с какой области жизни, нам расскаывают о королеве Боне, Элизе Ожешко, Эмилии Плятер и Склодовской-Кюри. Дело в том, что слишком легко назвать этих выдающихся польских женщин – их можно по пальцам пересчитать. Удастся ли вернуть Склодовскую традиции женской независимости и использовать ее опыт в качестве мотивировки к социальным переменам, а не лишь ради того, чтобы лелеять неправильно понимаемое чувство национальной гордости.
Katarzyna Czerwonogóra
Tłumaczenie: Maria Ogórek
