Культура и совместная жизнь в обществе основаны на языке, особенно общим, если в данной группе сможет он постоянно существовать, или если есть шанс создать его в будущем. Язык формирует основные рамки нашего ежедневного мышления и восприятия мира. Содержит главные принципы, касающиеся того, какого поведения ожидать от других в данной ситуации, в какой степени можно доверять другим и когда более полезно для нас не доверять окружающей общественной среде. Наконец, намекает на то, с кем надо разговаривать и о чем говорить вообще нельзя. Каждый народ и нацию обязывает не только принцип «что двор, то свой обычай», но также состав языковых правил относительно того, как приручить действительность с помощью двойного кода, состоящего из речи и молчания.
Давайте, возьмем как первый пример Польшу, по очевидным поводам. Здесь, даже если посмотреть на Пендолино, Центральную избирательную комиссию Республики Польша и другие чуда современной техники, люди живут, скорее всего, в скандальном, чем в аварийном режиме. Каждый каждому в чем-то и как-то мешает, хотя, до конца неизвестно почему. Но известно, что ситуация выгладит именно так. Люди мешают друг другу собственным существованием. Тяжело признаться в этом, потому что очевидным является факт, что данное лицо не только мне портит все удовольствие от пребывания в общественном пространстве, но также и я порчу это ему. Именно этот тяжелой для восприятия факт, может быть, способствует возникновению психической нужды призвать уже хорошо известную схему «мы-они». Погружаясь в море «НАШИХ» мы относим к «ЭТИМ ДРУГИМ» все плохое. Благодаря этому, можем спокойно спрятаться от угрызений совести, которая постоянно объясняет нам, что ведь, будучи членом общества, мы сами создаем его ежедневно.
Эта не совсем терпимая ситуация постоянного экзистенциального напряжения заметна в ежедневных контактах с людьми. Когда я слышу, например, в каком-либо разговоре: «Я не предъявляю к Тебе претензий», тогда я сразу знаю, что дело уже плохое или что скоро будет плохим. Ведь каждый к каждому постоянно предъявляет какие-то претензии, но всех обязывает общественный контракт, приказывающий замести все это под коврик. Над постоянной неудовлетворенностью все время кружится вопрос: «Ты в общем-то доволен?». При этом не имеет значения, чем конкретно доволен, жизнью как таковой, сексом, кубком горячего шоколада, который в данный момент держишь в руках или новой работой.
Самым лучшим примером такого управления претензиями без двусторонней коммуникации является Национальный фонд здоровья. С одной стороны у нас пациенты, которые с помощью своих тяжело заработанных денег никак не удовлетворят свои нужды в эффективном лечении. В место этого, они только лишь получают право ходатайствовать о встрече с каким-то сановником (будто-бы очень важным). Как заявители, они стоят в очередях и когда, наконец-то, они добьются встречи с этим каким-то воплощением власти, основанной на недостаче, тогда они, чаще всего, слышат монолог. И как это часто бывает с сановниками, монолог этот не всегда толковый, и ни в коем случае нельзя его перебивать вопросами. Единственное допускаемое поведение заявителя – это отвечать «да» или «нет», когда сановник его спросит. Наиболее просто это описано в «Регламенте здравоохранительного учреждения», висящим на стене около регистрация одной поликлиники, находящейся недалеко от моего дома в Варшаве. Согласно ему, первая обязанность пациента – это сидеть молча, и не мешать сотрудникам поликлиники. Как мы все знаем, этот «лидер рынка» предлагает только обслуживание самого высокого качества. И откуда тогда берутся эти скандалы, которые возникают регулярно в коридорах поликлиники?
Сейчас давайте еще быстро посмотрим на немцев. Как известно, они более ценят единство. Может быть, теоретически, это и хорошо. В Германии, на площади равной Польше, живет два раза больше людей. Однако, чувство опасности, связанной со столкновением с другим человеком, является в Германии менее заметным, чем в Польше. Немцы, держаться друг от друга на здоровым, как им кажется, расстоянии. Этому способствует обычай здороваться рукопожатием. Этот жест стал настолько важным для немецкого порядка, что он появился в гербе Социалистической единой партии Германии. Только дело в том, что это единство напоминает, больше всего, химическое соединение, скажем полимер, который, как говорит Википедия, является высокомолекулярным соединением, состоящим из мономерных звеньев. Разве эти звена похожи друг на друга, обычные немцы без сомнений предполагают, что другие единицы в этой системе похожи на них самых, даже почти такие же как и они. Но если данные единицы осмелятся показать, что они другие, тогда в отношения быстро вползет тень снисходительности или даже подозрительности.
В Германии все направлено на поддержку равновесия, основанного на взаимозависимости от середины. Кажется любимые слова немцев это: (мера), (середина), (средняя класса общества). Может быть это дело менее серьезное, чем Национальный фонд здоровья, но абсурдным является факт, что немцы, которые вообще не любят ссориться (особенно друг с другом), больше всего ценят единогласие там, где по дефиниции должно присутствовать творческое разногласие, а именно в политике. Партии, где ведутся динамические и резкие дискуссии касательно генеральной линии по отношению к какой-то теме, могут быть уверены, что доверие избирателей сразу от них уйдет. Может быть это удовлетворяет внутреннюю нужду притворяться, что мир вокруг является безопасным, и что немцы, например, в случае эпидемии или другого стихийного бедствия отлично справятся. Однако, когда звучит колокол объявляющий политический или цивилизационный призыв, тогда не один немец предпочитает отбросить действительность и спать спокойно в ядре окружающего его урагана, чем смотреть в бездну.
Gert Rohrborn
[Перевод: Adriana Kołacka]