Как известно, сделав попытку остановить коммунизм в южно-западной Азии, Америке уже надоело играть в войну и она бросила своего союзника (Южный Вьетнам), который в 1975 году был завоеван Северным Вьетнамом.
Теоретически, индокитайская война была закончена. Но для вьетнамцев политический раздел все время существовал, и, к сожалению, существует до сегодняшнего дня. Соединение страны наступило практически только территориально. Процесс соединения народа длится до сих пор.Тяжелые времена наступили как для Вьетнамцев из севера, так и для тех из юга. Юг не получил больше помощи от Запада, а Северь не получил больше продуктов от социалистических стран. Кроме этого, Вьетнам был принужден погасить свои долги (за оружье). Ситуация еще больше усложнилась, когда с помощью Китайской Народной Республики, армия Пол Пота из Камбоджи все время атаковала Вьетнам, нанося ему большие потери, особенно среди гражданского населения. Когда в 1979 году Вьетнам решил защитить себя и атаковал Пол Пота на его территории, Китай решил заатаковать Вьетнам. Америка вместе с Западом еще добавила беды этой стране, вводя эмбарго и изолируя Вьетнам. Длгие годы большое количество вьетнамцев бежало из своей страны (казус людей в лодках).
На фоне великой политики, в ситуации когда желудок почти всегда был пустым, (голод охватил целую страну, а государственные стипендии и рационы питания для студентов были небольшие), вместе с другими студентами университета мы много учились к экзаменам. Сейчас мне надо вспомнить очень важный аспект – идеологический.
Конкретно, чтобы поступить в этот элитарный класс лицея, кроме математических способностей, у нас должны быть биографии чистые как слезы. Еще до этого, когда ученик получил студенческий билет, его семья уже была тщятельно проверена человеком, который именно для этого приезжал из университета в место жительства ученика.
Я наивно думал, что если мы все хорошие ученики и с нашими семьями все было «в порядке», тогда поступление в Коммунистический союз молодежи будет только формальностью для каждого, и этот привилегий мы все получим очень быстро, т.е. в восьмом классе.
Но я очень ошибался. Среди нас были равны и более равны. Я думал, что это из-за того, что я не был самым лучшим по математике, и что поэтому мне надо подождать немножко больше, может быть способности – это был один из критерий. А мой близский друг – математический гений, который потом завоевал приз на международной математической олимпиаде, получит этот привилегий без проблем. Но нет, он так же был принужден очень долго ждать. Надо было активно принимать участие в собраниях, которые проходили практически все время. Надо было красиво петь, лучше всего какие-то революционные песьни, надо было писать какие-то стихи для школьной стенгазеты, расхваливающие кого-то или Партию, итп.
Итак, я «обиделся» на Союз. Вы меня не хотите, вы мне не нужны! Я не буду активно принимать участие в собраниях. Я буду носить широкие брюки, буду выращивать волосы итп. Буду только заниматься и получать такие отметки, чтобы меня не выбросили из школы.
Одноклассники прозвали меня «Мин Западный», значит европеец. Никто не осознавал,что 15 лет позже, значит в 1991 году, президет Республики Польша даст мне реальную возможность быть польским гражданином, значит одним из жителей Европы.
Но тогда существовала одна «маленькая проблема». Только члены Коммунистического союза молодежи могли тогда выехать из Вьетнама, чтобы учиться в университетах в других странах. И поэтому надо было усердно стараться, не дергаться и соблюдать все приказания.
Наконец-то, в 10 классе, меня и друга о котором я вспоминал приняли в Союз. Все произошло на церемонии так называемым «последним броском». Как это, вот элитарный класс с такими «элементами» у которых нет партийных билетов?! Все должны быть членами Союза и точка. Окончательный отчет каждого года должен быть красивым и полным.
Один факт очень глубоко записался в моей памяти, и можно сказать он повлиял на мои решения в дальнейшей моей жизни.
Когда в Вьетнаме были трудные времена, случались кражи в общежитиях и это была великая проблема для всех. Исчезало все, начиная с личних вещей, а на маленьких денежных суммах заказнчивая, потому что у никого тогда денег не было много. Этих маленьких сумм хватало на какие-то дополнительные супы или булочки, так как еды в школьной столовой всегда не хватало для всех нас. У меня украли новые сандали «Tiền phong» (я очень по них жалел). Я подумал, что я мог раньше их испортить немножко, тогда вор не продал бы их так легко. Но видимо не только поляк задним умом крепок. Я ходил в шлепанцах и сандалях худшего качества. Я не хотел носить сандали из каучука (из старых шин), которые были символом, потому то их надевал кто-то известный.
Студенческие самоуправления были обязаны ограничить эти позорные явления. Я помню, как я сочувствовал моему учителю по литературе, когда у него украли все, что у него было в общежитии (радио, термос, каструли), где он жил со своей молодой женой, сразу после брака. Тогда поймали разных воров, но у нас, более всего, болело то, что один раз поймали нашего одноклассника. Конечно, его сразу отослаи домой на провинцию.
Я очень удивлялся, потому что этого одноклассника приняли в Коммунистический союз молодежи очень рано.
После всего этого, я мог быть, наконец-то, уверен, что у мена будет возможность выехать в зарубежный университет. Достаточно, что я хорошо сдам выпускные экзамены. Кажется судьба решила, что меня ждала Польша.
Будучи сейчас в Польше, один раз я прочитал по Интернету статью, в которой писали, что польский язык считается одним из самых сложных языков мира. Яковы сам Р.Р. Толькен так считал. Поэтому с одной стороны я горжусь тем, что я имел возможность выучить польский язык, но с другой стороны, мне стыдно признаться в том, что для учебы в Польше мы посвятили два года, чтобы овладеть польсим языком.
Итак, закончив 10-ый класс школы в Вьетнаме, в 1979 году, я поступил в Высшую школу иностранных языков в Ханой, на первые подготовительные курсы перед учебой в польском университете. Это училище находиться недалеко от университета в Ханой, и поэтому переезд мой не был очень сложным. Вместе с 40 других друзьей мы начали учить польский язык. Действительно это были только друзья, потому что в эти времена вьетнамским студенткам нельзя было приезжать в Польшу для учебы. Почему? Я точно не знаю причину.
В предыдущие года какие-то вьетнамки учились в Польше. Говорят, некоторые из них не окончили университет (их отослали обратно в Вьетнам), или некоторые быстро выходили замуж за поляков. Тогда по сравнении с другими социалистическими странами, это Польша явилась вьетнамцам как страна с «тенденцией к извращениям». Это обозначает, что в Польше всегда было больше свободы и какой-то либерализм, даже идеологический. Считалось, что следует выбрать только порядочных мальчиков, которые будут усердно учиться, но действительность потом оказалась горькой. Все поэтому, что большинство этих хороших мальчиков также «испортилось». Некоторые убежали на запад, другие поженились на польках и не вернулись в Вьетнам, чтобы служить Родине.
Я живу в Польше не в Вьетнаме, значит я один из этих «предателей». Но я заплатил достаточно высокую цену за мое решение. Это буквально – в польских злотых! Но об этом позже. Теперь давайте сосредоточимся на этом адско сложным польском.
В этой школе нас учили три вьетнамских учителя (Господин Т., Госпожа О. И Госпожа Х.) и двоих учителей из Польши (Господин Анджей и Госпожа Эла), которые занимали должность учителей-специалистов. Я сразу подчеркиваю, что все они – очень милые люди.
Честно говоря, я не очень хотел учиться в Польше, потому что из опыта старших друзей вытекало, что более полезно учиться в Германьской Демократической Республике. Потому что там можно было поработать во время каникул и после учебы привезти домой мотоцикли Симсона или какие-то красивые велосипеды. Из СССР можно было привезти холодильники, утюги, электрокастрюли (самоварки) или какую-нибудь другую домашнюю технику. А из Польши можно было привезти... только лишь книги. Насколько я помню, наш учитель Господин Т. постаралься. Привез велосипед, кажется это была Вильга.
Но я примирился с судьбой, потому что говорили, яковы для изменения решения с верху (кто где будет учиться) надо было иметь очень надежную крышу, а именно какие-нибудь знакомства в Министерстве высшего образования Вьетнама. У меня, к сожалению, этого не было. Иначе говоря, я никак не мог повлиять на то, что и где я буду изучать. Зачем мне беспокоться из-за такой мелочи? Партия и Правительство Вьетнама все придумало и подготовило за нас. Мы были обязаны только лишь учиться.
Польша по-вьетнамски это «Ba Lan». В группе Ba Lan I нас было двадцать. Двадцать гражданских, потому что в группе Ba Lan II были только военные, которые готовились к учебе в Польше в Военно-технической академии в Варшаве и в Морской Академии в Гдыне.
В Высшей школе иностранных языков в Ханой, кроме наших двух польских групп были еще группы «ГДР-овские», «венгрийские», «булгарские» итп. Конечно, больше всего было русских групп. Значит большое количество вьетнамцев училось русскому языку, чтобы учиться в университетах братского Советского Союза.
Я немножко знал русский язык, потому что в течение трех лет учебы в лицее мы изучали русский, обязательно. Не было выбора (других языков). В других лицеях были классы с английским и французским, но их было мало.Это одна из ошибок образовательной и политической системы. Из-за того сегодня много вьетнамцев, которые знают русский или которые когда-то учились в СССР благосклонно относятся к России и к В. Путину, независимо от того, что делает действующий русский президент.
В Ханой, кроме польского языка, у нас были еще три предмета: математика, физика и химия. Что касается польского, мы изучали в основном грамматику. С произношением и разговорами мы справлялись не очень. После года учебы, когда мы приехали в Польшу, только некоторые из нас могли нормально договориться с поляками.
После моего опыта в лицее, я подумал, что мне не надо принимать участие в этих научных гонках. Значит я не всегда хотел получать самые лучшие отметки и поэтому в группе некоторые одноклассники учились лучше чем я. Я помню слова профессора Т., который сказал один раз, что в группе есть люди, у которых большие возможности, но они ими не пользуются.
Было заранее запланировано. Что мы будем учиться польскому языку в известной Студии иностранных языков в Лодзе. Но именно во время когда мы приехали в Польшу, Университет Марии Склодовской-Кюри в Люблине открыл похожу Студию иностранных языков. В связи с этим, мы все попали в Люблин. Исключительно только наш год.
Вместе с приездом в Польшу для нас всех наступила большая перемена в жизни. 1980 год. Время Солидарности.
Продолжение следует.
Ngo Hoang Minh
[Перевод: Adriana Kolacka]