«ПОЛЬША – ЭТО ЖЕНЩИНА!» – это был выборный лозунг Партии женщин в 2007 году. Партия не попала в Сейм. Будем надеяться, что не из-за названия, которое символизирует ее программу... Этот лозунг подходит для описания африканской действительности. Львиную долю работы здесь делают женщины и девочки, в то время как самцы греются в тени акации. Тот факт, что «Нигерия – это женщина» для меня ясен, как нигерийское солнце. Женщин с ранних лет учат верить в то, что муж – кто-то наподобие бога, и что ему нужно служить. Подставлять под нос еду, оберегать от контакта со слишком шумными детьми, и при этом выглядеть красиво. Стоит подчеркнуть, что в одной семье есть много женских типов и ролей, связанных с ними: прабабушка, бабушка, мама, тетя, кормилица, няня, кухарка, двоюродная сестра, уборщица, соседка (их часто считают семьей), а также домработница, т.е. «девушка на побегушках». Последняя – особенно интересная личность...
Женщина посвящает дом, поливая ворота и растения святой водой.
СОСЕДКА Как в городе, так и в деревне, соседки являются важным элементом семьи. Они – словно календарь, будильник, справочная, пейджер и сигнал тревоги в одном. Это нормально, что соседка из близлежащего дома знает, что будет на обед, еще до того как хозяйка начнет готовить. У моих родственников в деревне ситуация была похожей. Также были соседки. Стоит подчеркнуть, что чем дальше от города, тем более – в прямой зависимости от проеханных километров – росла активность соседок. В моей памяти особенно запечатлелась ситуация, когда однажды после обеда я удобно легла на террасе и закурила сигарету, скрученную из виноградного табака. Я бездумно смотрела на деревья, а потом мое внимание привлекла тень, которая застенчиво передвигалась вдоль щелей в воротах. Повозившись некоторое время с открытой калиткой, во двор вошла женщина – соседка. Она вызвала мою мачеху и, живо жестикулируя, то и дело указывала на меня глазами. Женщины поговорили немного, а потом попрощались. Вечером, перед ежедневным просмотром мыльной оперы, мачеха сказала мне, что женщины в деревне спрашивают обо мне... Представлю диалог: Соседка: Что она делает? Она курит??? (шок, смешанный со страхом) Чиненье: Ифи? НЕТ! (сказанное с характерным преднамеренным удлинением гласного, доступным также в польской версии) С: Итак, что она делает, что дым выходит из ее рта? Ч: Это лекарство. Она должна его вдыхать, потому что сейчас зима, и она мерзнет. Чувствуешь, как оно пахнет? С: Ну, да. Ч: И что, пахнет как сигареты? С: Ну, нет. Ч: Точно! Потому что это не сигареты, а лекарство от холода. ВУАЛЯ!
Представив дело таким образом, Чиненье засмеялась красиво и искренне, и продолжила кормить моего брата желто-серым месивом.
Соседка и лучшая танцовщица в деревне.
ДОМРАБОТНИЦА В Нигерии существует обычай, что богатые семьи из города «дают приют» домработницам из деревень. Обеспечивают им образование, питание и кров в обмен на абсолютное подчинение новой семье и работу для них. Это относится как к мальчикам, так и к девочкам. Однако в большинстве случаев обычай касается маленьких девочек, потому что обычно именно они заботятся о детях и готовят еду, а родители более склонны их отдавать. Мальчики выполняют другие задания: работают в саду, открывают ворота, заботятся о машинах своего хозяина и следят за домом во время его отсутствия.
Ачебе (игбо: Богиня Защищает) Ачебе на первый взгляд было около 14 лет. Однако мои глаза ошиблись – ее хозяйка сказала мне, что ей только исполнится 11. Девочки в Африке быстро созревают. Уже маленькие дети, двух- или трехлетние, благодаря соответствующей прическе (косички с приплетенными синтетическими волосами), выглядят как четырех- или пятилетние. Школьницы в идеально выглаженных формах выглядят как работницы офисов и банков. Таким образом, визуально женщины выглядят старше, чем они есть на самом деле. Но это не относится к мужчинам...
Ачебе приехала из деревни, где не было ни электричества, ни колодца. Ее родители продали ее за стоимость годового содержания семьи и получили заверение, что их дочь пойдет в школу, научится читать, писать и считать, а взамен будет работать в хозяйстве и ухаживать за детьми. На рассвете, в день отъезда в город, мама приготовила Ачебе завтрак. Это был первый и последний завтрак, который мать приготовила только для нее. Она ела молча, позволяя матери монотонно предоставлять советы и предупреждения.
– Ты должна работать. Если будешь хорошо работать и не будешь болтать языком, можешь понравиться твоей хозяйке и пользоваться ее особым расположением. Не можешь плакать. Не забывай всегда делать то, что говорит твоя хозяйка. Если твой хозяин будет плохим и будет бить тебя, не жалуйся, но работай больше. Всегда бери то, что дают, и учись в школе. Благодаря этому найдешь мужа, который заберет тебя в свою деревню и сделает хозяйкой, чтоб и ты смогла взять себе прислугу из деревни.
Ачебе ушла сама, никто ее не провожал. Дети соседей не бежали за ней, радостно крича. Не было веселых заверений в успехе, ни пожеланий удачи. Она не первая и не последняя девушка, которую продали в город. Поздним вечером она приехала в Энугу. На вокзале ее ждала тетя, временный опекун. Она обеспечивала ночлег в эту одну ночь, пока девушка еще окончательно не поселилась в дом своих новых хозяев. На рассвете, после ночи, проведенной с двоюродными братьями и овдовевшей тетей, Ачебе появилась в назначенном доме. Ворота открыл старый, улыбающийся мужчина – сторож Олиса (игбо:бог). С этого времени они будут разделять место работы и жизни. Она в доме, он в саду. Из уважения она низко поклонилась ему, а он похлопал ее по спине, будто жестом хотел сказать, что она еще не встретила людей, перед которыми нужно так поклоняться. Он указал на дом и боковой вход. – Наша хозяйка уже не спит. Девушка вошла в темную и душную кухню, где хозяйка готовила семолину, с перевешенным на боку спящим свертком. – Возьми эту воду в ведре и вылей в канаву. Затем придешь и приготовишь завтрак для меня. Прежде, чем я позволю тебе приготовить любую еду для хозяина, я должна узнать, как ты готовишь. У тебя есть братья или сестры? – Да, мэм. – Ачебе робко взглянула на пухлого малыша в слинге. – Приготовь ребенку воду для ванны. Затем мы его вместе выкупаем. Я посмотрю, как ты справляешься. Добро пожаловать в наш дом. Пусть Господь позволит нам жить в гармонии и счастье. Аминь.
– Аминь – поддакнула девушка.
Женщина, говоря эти слова, подняла руки вверх. Потом, уже молча, заново взялась готовить пап.
Ачебе работала день и ночь. Вставала раньше всех и ложилась позже всех. Время шло, и девушка пошла в школу. Ее хозяйка верила ей все больше, хотя считала ее глупой и слишком наивной. Однажды, поздно вечером, когда я проходила мимо их кухни, я услышала голос хозяйки и тихий плач. Женщина, на смеси игбо и английского, ругала служанку за то, что она глупа, как обезьяна, и что она плохо кончит, если не будет заботиться о себе. Ачебе в слезах рассказывала, как за день до этого, когда шла на рынок, к ней пристал мужчина и потащил ее в кусты. Она пыталась кричать, но он закрыл ей рот рукой. Девушке удалось вырваться из его хватки и сбежать на улицу чуть ли не под колеса мчащегося грузовика. Ее хозяйка с трудом приняла заверения, что девушка по-прежнему «чиста». В тот вечер хозяйка пригрозила, что если Ачебе окажется беременной, она выбросить ее из дома, и вернет семье, на публичное посмешище. Женщина тряслась от смеси ярости и бессилия. За завесой грубости она скрывала беспокойство. Она хорошо знала, что девушки из деревни в городе чаще всего становятся жертвами нападений и изнасилований. Ачебе, всхлипывая и задыхаясь слезами, уверяла хозяйку, что мужчине не удалось «обесчестить» ее, и что она сбежала прямо домой. Она объясняла это около получаса и, наконец, хозяйка забрала ползающего по полу ребенка, и ушла в свою комнату. Ачебе все больше привыкала к хроническому переутомлению. Начинала день перед рассветом. Должна была заботиться о большом хозяйстве и кучке детей. Так как дома вода лилась со стены, она каждый день благодарила Бога за то, что ей не нужно ходить за ней с бурдюком несколько миль. В своей родной деревне она упаковывала на тачку пустые канистры от бензина и отправлялась в соседнюю деревню, где богатая семья построила для жителей колодец. После Ачебе вставала хозяйка. Зачастую первыми словами, которыми обращалась к девушке, она ругала ее за медлительность в работе. Одной из основных обязанностей домработницы является забота о запасах керосина и воды. В Нигерии чаще всего готовят на керосиновых горелках, которые обычно стоят прямо на полу или во дворе перед кухней. Интересно, что кухня – это единственное место в доме, где нет потолочного вентилятора, и поэтому в ней чертовски жарко. Когда Ачебе справилась с огнем и несколькими баллонами с керосином (одна горелка для чая, вторая для стирки, третья для ванны, четвертая для завтрака и т.п.), она принималась готовить еду. Популярный завтрак в Нигерии – это белый тостовый хлеб с яйцом и какао. Другой вариант – яичница с ароматным тимьяном. Дети едят вместе, мама на кухне, а хозяин дома отдельно. После завтрака, когда жара еще выносима – лучшее время, чтобы сходить на рынок. Я помню, как Ачебе, с большой льняной сумкой и платком на голове, ездила на рынок Огбете.
По вечерам, когда, уставшая, садилась перед кухней, нарезывая джам на следующий день, тяжелые слезы текли по ее круглым щекам. Так проходили дни: уборка, приготовление пищи, наука, нянченье кучки детей и исполнение желаний хозяев и их гостей. Были дни, когда Ачебе удлиняла дорогу на рынок, проходя через одну из главных улиц города, на которой были размещены разноцветные магазины с западной одеждой. С пустым мешком для кукурузы и dry fish, она останавливалась и глазела на джинсы. Последний писк моды. Она завидовала девушкам, которые, смеясь, садились на такси-мотоциклы в обтягивающих ягодицы темно-синих джинсах, и вызывали зависть у девочек-подростков. Наибольшей популярностью пользовались джинсы, местами посыпанные блестками. Она утешалась мыслью, что ей и так их негде носить. Впрочем, деревенским девушкам не годится носить штаны. Всю свою жизнь она ни разу не надела штанов. Первая причина была, конечно, тривиальна – не носила штанов, потому что у нее их не было, а вторая – потому что ей этого не разрешали. Ее хозяйка, вероятно, отхлестала бы ее веником, и только тогда у нее был бы повод для стыда. Чаще всего в качестве юбки девушки использовали большой кусок материала, которыми опоясывались.
Я познакомилась с Ачебе, когда ей было 11 лет. Наш контакт был ограничен, потому что девушка говорила на ломаном английском, а я знала лишь несколько фраз на игбо. Я помню, что вечерами, когда становилось спокойнее – хозяин читал газету на террасе, а хозяйка смотрела с дочками западное ТВ – Ачебе перепрыгивала через забор и робко заглядывала в нашу комнату. Она была очарована нашим языком, одеждой, но то, что очаровывало ее больше всего – это мыльные пузыри, надуваемые с помощью палочки. Она стояла и смотрела. Иногда лишь невинная улыбка проясняла ее лицо, когда я молча передавала ей палочку для надувания пузырей. Когда ей впервые получилось надуть пузырь, она от восторга громко рассмеялась, и с неуверенностью в глазах искала нашего одобрения. Она была изумлена, когда я, уезжая, подарила ей серьги, повязку для волос и сумку на плечо. Элегантную, женственную сумку. Из скромности и уважения, она позже не решалась посмотреть мне в глаза. Сегодня Ачебе 18 лет. Если ей повезло и хозяева сдержали свое слово, она поступила в вуз. Если она разделила судьбу большинства домработниц, тогда вышла замуж и занимается хозяйством в доме своего мужа.
